И вновь, то ли чудится мне, то ли снится, Как, ночь разбивая, летит колесница, К темнице моей экипаж подьезжает, И верные слуги меня похищают. Фамильным гербом прикрываюсь нетвердо, И смотрит с герба лошадиная морда. И глаз ее серый укор источает - Меня уличает, меня уличает. Простите, о лошади! Я самозванец. Опять я забрался в чужую карету, Похитил у воина спящего ранец, Набил его златом и еду по свету. Чужая медаль золотится на шее, И чья-то печаль холодит из-под маски. Чужие сюжеты я разумом грею И с чьей-то палитры ворую я краски. И ловят меня... Не меня, а другого, А я ускользаю, а я улетаю, Но в списке повешенных вместо чужого Свое позабытое имя читаю. Украли меня. Разменяли монету. Впихнули другую мне душу под ребра. И снова сажусь я в чужую карету - А мир к самозванцу не хочет быть добрым...