Юбилейное посвящение Странствующему Рыцарю к 10-летию оного

Автор: Victor Schneider



  (на мотив песни "Южный ветер, дальний путь") 

  Узок нашей жизни круг: лабы - пабы - бабы,
  Задыхаемся вовсю в городской пыли.
  Только хочется не так - хочется хотя бы,
  Чтоб везли на край земли грузы корабли.

  В борт его стучит вода, сверху стонут птицы,
  Дальний берег морякам видится во сне,
  А на дальнем берегу странствующий рыцарь
  Ковыляет по горам на своём коне.

  Он все песни позабыл, даже Щербакова,
  Всех покинул королев, всех своих Марий - 
  Ковыляет по горам. Что же тут такого,
  Если хочет в Крым попасть рыцарь, хоть умри.

  До чего же, Дон Кихот, ты несовременен!
  Мнемозиной извлечён из пыли веков.
  Кровь от неба голуба, пыл в ней неизменен, 
  А мечты твои и сны - лишь про моряков.

  Просыпайтесь, моряки! Поднимайте парус!
  К нам под чёрным флагом приближается фрегат.
  Но морских разбойников в мире не осталось:
  Этот - не всамделишный, этот - не пират.

  Так что продолжайте спать, пусть вам снится рыцарь,
  Ностальгия не нужна, ни к чему тоска.
  Если вдруг удастся вам к берегу пробиться,
  Будет люд на пристани вам рукоплескать.

  Этот рыцарь - только тень, даже меньше тени.
  Сами рыцари живут лишь в моих мечтах.
  От букета дивных роз остаётся веник,
  От красивой сказки - лишь привкус на губах.
  Вот так, а ты как думал?

				1991



Victor Schneider

  ЦУМ
  (на мотив песни "Крым") 
  Ой, ну право же, провал у толстосума!
  Ну, везде он побывал, кроме ЦУМа.
  Пол-Москвы он исходил, полстолицы,
  Только в ЦУМе не сумел очутиться.

  Пути не знаешь, так спроси у прохожих...
  А он в ответ: 
  - Да ты вглядись в эти рожи!
  Ты их только что-то спрашивать станешь,
  Как тотчас же упадёшь и не встанешь.

  Да что дорога? Я нашёл бы дорогу,
  Но только выйду от родного порога,
  Как растрачу всю наличную сумму
  Тот же час, не добираясь до ЦУМа:

  В магазинах фешенебельных самых
  И в зачуханнейших универсамах,
  В промтоварных, бакалейных, табачных,
  Но, конечно, в основном в местах злачных.

  И от образа от жизни такого
  Я все песни позабыл Щербакова.
  Я всех женщин разлюбил, кроме дочки,
  Я вообще дошёл до ручки, до точки.

  Оставляю побужденья благие -
  Пусть отныне ищут ЦУМы другие!
  Крюк вбиваю в потолок отсыревшей
  Над своею головой одуревшей.

  Это раньше я дерзал и метался,
  А теперь-то лишь бы крюк не сорвался.
  И последнею моей будет думой:
  "Как же так? Не смог добраться до ЦУМа..."

  О ЦУМ, ЦУМ, ЦУМ - что это такое?
  Магазин московский такой
  Знает каждый дурак -
  И не друг, и не враг,
  Просто универмаг 
  И не более,
  И душа отлетит,
  И душа полетит
  Куда-то,
  Крылата,
  И над домом,
  Над ГУМом,
  Над ЦУМом
  Поднимется ввысь
  И обратно - хлобысть! -
  И в поиски.
  Ну, надо же так!

				1997



Victor Schneider

  Щербаковский реферат 2
  (на мотив песни "История любви")

  Сначала я натурально жил, потом, натурально, помер.
  Не в силах больше ни дать, ни взять, ни вымолвить, ни смолчать.
  Со мной не первым случился сей весьма заурядный номер.
  Пожалуй, что не с него мне вовсе следовало начать.

  Итак, великий слепой оглох. Не доля, а наказанье.
  Не может больше ни подсмотреть, ни выслушать ничего.
  Сперва ещё оставался нюх да, может быть, осязанье -
  Отбило их неизвестное медикам бурое вещество.

  Порой я видел его на перекрёстках шумного града.
  Мне новый гений мерещился в его кошмарном лице.
  Как новый Глостер, на ровном месте он, спотыкаясь, падал
  И что-то невнятное бормотал о матери и отце.

  Не знаю точно, какой шайтан учил его русской речи: 
  В нее он вечно мешал латынь и греческие слова.
  Едва ли в чем-то еще таком когда-то он был замечен,
  Но слух прошел, что он черный волк и светлая голова.

  Его кусали клещи, лещи считали милитаристом,
  Его держали за своего монархи и циркачи. 
  Бог знает - был он отцом, скопцом, прославленным гитаристом,
  Бог их вообще разберёт, бродяг. Однако же Бог молчит.

							1998